Нюта (глава пятая)

Предыдущая часть

А Нюточка думала вот о чем: хорошо бы поскорее добраться домой, забросить пакеты с покупками и вихрем помчаться к знакомой «незафасальтированной» колдобине, к Аделаиде – пока Тимошку не успели забрать! Произнести заученной скороговоркой заветные слова и зазвенеть тугой стрункой – каждой клеточкой зазвенеть! – в ожидании встречи с Тимкой. Ноги несли ее все быстрее и быстрее – так, что изрядно нагруженный папа едва поспевал за ней. Ну вот, наконец, они уже у самого дома!

Что это?.. У парадного грозно застыла неотложка, а по другую сторону тревожно мигает синий маячок милицейского патруля. Соседи собрались тесной кучкой и негромко что-то обсуждают. Нюточка почувствовала, как по шее забегали колкие мурашки. Она еще не поняла, что произошло, но неведомым чутьем уже поймала сигнал: беда! Ноги, которые только что отбивали радостную дробь, вдруг перестали слушаться, а воздух стал густым – хоть лепи из него воздушные снежки.

В ту самую минуту, когда они с папой приблизились к парадному, санитары осторожно вынесли носилки. На них, прикрытый белой простыней, лежал Мишка. Лицо его было в цвет простыни – ужасно белым, даже веснушки будто ластиком стерли, только спутанные кольца волос пламенели среди этой белизны. Одна Мишкина рука лежала поверх простыни – и что-то с ней было не так, с этой рукой. Кисть сильно распухла и выглядела странно.

До Нюты донесся, будто сквозь слой вязкой овсянки, отчаянный крик. Кричала Мишкина мама. Вцепилась руками в носилки, а взглядом – в бескровное лицо сына, и кричала, кричала.

– Без сознания малец, – шептались соседи. – А папаша-то хорош! До чего допился – руку сынишке покалечил! И поделом его в милицию! Раньше бы надо спохватиться…

Нюта краем глаза выхватила скомканное от боли лицо Мишкиного отца за бронированным стеклом милицейской машины. Он изо всех сил пытался что-то сказать, объяснить, но крепкое стекло не пропускало звуков, и видно было только, как шевелятся его губы, да блестят на щеках дорожки от слез.

Нюта не заметила, как пакеты с продуктами выскользнули из ее рук, как покатились по земле ярко-зеленые, похожие на груши, авокадо. Не увидела тревожного папиного взгляда, не услышала его вопроса. Словно загипнотизированная белым Мишкиным лицом, она шагала в сторону подсыхающей лужи, к Аделаиде, и не было в мире ничего, что могло бы ее остановить.

*****

Аделаида ужасно сердилась. Она мерила нервными шагами обмелевший бассейн и ругала Нюточку на чем свет стоит. Но девочка не слушала – на все слова кикиморы она отрицательно качала головой и упрямо говорила: «Я так решила». Аделаида не унималась. Она возмущенно подпрыгивала, пыталась докричаться до Нюты, потрясала сухими кулачками, один раз даже топнула босой ножкой, подняв целый сноп брызг.

– А я не стану выполнять такое желание, и все тут!

Девочка подняла на нее глаза и сказала спокойно:

– Станешь.

– Ишь, нахалка!.. Ста-а-анешь… – пробормотала кикимора.

Посидела молча на бортике, потом вздохнула протяжно, махнула рукой и выстрелила последним аргументом:

– Про щенка-то подумала? Ему каково? Ждет ведь тебя…

Сказала будто в сторону, а сама, не дыша, осторожно наблюдала за Нютой. Девочка вскинула голову, посмотрела в жгуче-зеленые глаза и сказала:

– А я думала, ты мне друг.

Аделаида вздрогнула. А Нюта поднялась со скамеечки и направилась к дому. Пройдя несколько шагов, обернулась и твердо произнесла:

– Делай, как я сказала.

*

Продолжение