Дело спятившей кикиморы

Начало

– Эт-та кто кикимора? Эт-та я кикимора? Ха-а! – то ли закашлялась, то ли засмеялась зеленая остроносая баба, бочком сидевшая на кочке. Потом побагровела, сдвинула брови и заверещала:

– Да я тебя утоплю! Прямо сейчас утоплю! Жить надоело, шастает тут, к порядку призывает!

Полещук сидел на пне посреди болота и с тоской думал, что взбесившаяся нечисть запросто утащит на дно, а то и в водяного обратит, с нее станется. Со дна подняться можно, прецедент с Аленушкой и братом-козлом хорошо известен. А из водяного самому не превратиться; придется помощи просить, насмешек будет – мама не горюй, и на телефоны снимут, и в интернет отправят. Популярность такая популярность, стань звездой ю-туба.

Сюда его привел блуждающий огонек, он и сигнал подал – дескать, бушуют кикиморы, жить спокойно не дают. Привести привел, а сам пропал. Скрылся, поганец, практически с места преступления. И на службе никто не в курсе, заявление Полещук сам принимал, сам и на проверку отправился. Ну чудит себе бабка, сезонное какое изменение поведения, прийти, пригрозить взысканием, может, огнем шугануть – сколько там ей надо.

Худое чучело перед ним скалилось и кривлялось. Кости кое-где проглядывали сквозь кожу. Тина длинными прядями свисала с волос и плеч.

И уже третий час Полещук не мог уйти с этого места. Куда ни ступал – везде открывались бездонные болотные окна. Кикимора и слушать ничего не хотела, абсолютно аморальный элемент. Сидит тут, стережет, чтоб кто близко подошел, а то и манит, детским голосом плачет. Женщина одна деревенская чуть не утопла, спасибо, мавки набежали-вытащили. Они хоть и пакостят, но понятие имеют. А эта…

– Так как, говоришь, звать-то тебя? – на всякий случай попробовал еще раз достучаться старшина. Обычно после этого вопроса кикиморы тушевались и предпочитали тихонько скрыться. Врать на прямой вопрос они не могли, а назвать имя тем более – каждый, кто знает его, получает полную власть над жительницей болот. Эта же попалась какая-то ненормальная.

– А ты мне вот что лучше скажи, служивый, – не обращая никакого внимания на секретный вопрос, продолжала кикимора. – Ты с чего это решил меня пугать? Бессмертный али малахольный?

Говорила она вроде ласково, но раздувалась и росла, нависая над Полещуком. Дело дрянь.

– Поступил сигнал, что хулиганите, – скучным казенным голосом отчитался Полещук. –Обязаннавестить и доложить о результатах.

– Ну так что ж ты сразу ругаться? Кричит, требует. Ты что, не знаешь, как с женщинами разговаривать? Или я не женщина, по-твоему? Или ты вообще нас, женщин, за равных не держишь?

Кикимора накручивала себя, из худой полуживой старушонки успела вырасти в здоровеннуютварь, метров 5, не меньше. Изогнулась, нависла, потянулась костлявой рукой к старшине:

– Сейчас я тебя научу вежливости, сейчас. На всю жизнь Иларию запомнишь.

Полещук спокойно ждал. Даже моргать перестал, смотрел с интересом. Когда кикимора, не ожидавшая такой реакции, остановилась, еще и подначил:

– Гражданка, не затягивайте. Давайте-давайте, вперед, у меня служба, я ж тут до завтра сидеть не буду.

Кикимора взвыла и всей массой обрушилась на него. Подхватила, подбросила. Зажала в руках, сдавила, торжествующе засмеялась – что, съел?

– Илария, именем Макоши, прекрати! – болтающийся вверх ногами старшина был суров и непреклонен. Как на допросе.

– А ты мне Макошью не грози, не грози, служивый! Мне и Макошь не указ! – торжествуя, завопила огромная, раздутая ведьма и подняла руки, собираясь раздавить Полещука. Совершить, так сказать, преступление против закона.

Старшина напряг мышцы и приготовился к удару о воду. Может, на сдвинутую нечисть обычные методы не действуют?

Белые, витые клубы тумана поднялись от воды и прочными узлами обхватили заартачившуюся кикимору. Она удивленно задержалась на секунду, а потом с гиканьем обрушилась в воду. Ну, или попыталась обрушиться. Пряди натянулись струной, сминали, скручивали, комкали тело, рвали на куски, утаскивали с собой. Макошь, до крайности сознательная и могущественная, не переносила, когда к ней проявляли неуважение.

Под собственный визг и плач кикимора стремительно уменьшалась, съеживалась, пыталась вырваться. Но туман все сильнее обволакивал, сматывал в клубок. Кости ломались с хрустом, клоки волос, водоросли разлетались в разные стороны. Наконец, от нечисти остался зеленый смердящий комок, с двумя разбежавшимися в разные стороны глазами и вопящим ртом. Через секунду, с легким хлопком, туманные пряди исчезли, забрав с собой ведьму.

Полещук «звездочкой» лежал на хлюпающей трясине, раскинув руки-ноги. Немного выждал, потом осторожно нащупал дно. Глубина оказалась всего ничего, сантиметров 20. Никаких «окон», никаких ям. Просто грязь, топкое место.

– В отчете так и напишу – сопротивление асоциального элемента оперативно смято и подавлено, – решил старшина и замахал руками, подзывая блуждающие огни. Те как раз показались на горизонте, пугливо прячась за деревьями.

*

Продолжение